Ветеран войны, кавалер орденов Красной Звезды и Великой Отечественной войны I степени Алексей Лактюшкин рассказывает: столько мест, сколько он видел за свою жизнь, мало кому доводилось повидать из его поколения. Но все хранит память, фотографий осталось до обидного мало. Но все они доносят облик бравого парня с цепким взглядом блестящих глаз и поджарым телом, готовым хоть в огонь, хоть в воду.

А ему 2 февраля исполнилось 90 лет!
Сам он родился в деревне Долгово Алтайского края. И так получилось, что воспитал его приемный отец, что был мастер на все руки: и плотник, и столяр, и бондарь. Сани делал и телеги, и колеса, строил дома и мог смастерить любую домашнюю утварь. И все время отец устраивался на какие-то сезонные работы, и, надо заметить, денег в семье всегда был «целый мешок».
Может, потому Леньке, хоть и любили его, как родного, было как-то не по себе в приемной семье, что кочевая жизнь по временным квартирам, где порой даже мебели не наблюдалось, ему не очень нравилась.
Вот так он и жил – в Сибири, на Камчатке, во Владивостоке, в Анадыре, на Чукотке. На Сахалине даже успел поработать на шахте и был призван в армию в 1940 году и сразу же направлен в пехотную школу. Весной 1941 года Алексея назначили командиром отделения. Когда началась война, с востока ждали нападения японцев, и потому их 70-й стрелковый полк перебазировался на реку Амур. Солдаты шли пешком 750 километров скрытно по ночам, чтобы японцы не заметили. Вот так роты полка добрались до точки назначения и разместились по Амуру, где стали копать траншеи для трех эшелонов обороны.
Из амурских дислокаций Алексею Леонтьевичу больше всего запомнилась плохая кормежка. «Какие-то сухие макароны в пакетиках… Разве можно бойцов так кормить?..»

«Пехота, не пыли!..»

Но японцы в 41-м не напали. И роту, где служил Алексей Леонтьевич, отправили на фронт.
Во многих боях приходилось участвовать Алексею. Много дорог исходил он пехотинцем. До сих пор обижается на веселую поговорку едущих следом артиллеристов: «пехота, не пыли!». Три раза Алексей Леонтьевич был ранен и один раз контужен. Участвовал в Орловско-Курской битве, потом в Белоруссии под Минском держал оборону. Освобождал Литву и Латвию.

Участвовал в боях за освобождение города-крепости Брест. Освобождал Польшу. Потом вел бои в Германии.
Из военной жизни ветерану вспоминаются бытовые забавные случаи. «Однажды глубокой осенью в 42-м сидим мы в траншее, холодно – хоть помирай. Глядим – танк поблизости горит. А у него охлаждение масляное. Мы залезли в люк, там внутри тепло, подремали, согрелись. А вылезли на свет, так и захохотали разом – морды-то у всех черные, как у негров!.. На войне ведь согреться вовремя – большое дело!»
И вспомнил Алексей Леонтьевич, как выдали ему белый теплый полушубок, и только он пофорсил в нем пару дней, тут накрыл их часть на понтонной переправе ураганный налет немецкой авиации. «И пришлось мне лезть прятаться между понтонами. Я все жалел, что испорчу этот свой полушубок… Страшно ли бывало? Не помню у себя страха, я парень решительный был и живой.
И отчаянный! Припять мы форсировали поздней осенью, я смотрю – на противоположном берегу лодка стоит. Пока друзья гадали, как бы эту лодку к нам переправить, я переплыл речку и ее перегнал. Как меня потом командир отчитывал: ты ведь утонуть мог, или судорогой ноги свело бы в воде-то ледяной! А я даже и не заболел!..»
Бои за овладение немецким городом Альтдамм и ликвидацию укрепленного плацдарма на правом берегу реки Одер восточнее Штеттина Алексей Леонтьевич отмечает как самые кровопролитные.
«Мне за эти бои пришла благодарность от самого Сталина!» И не только за эти. Много красивых бланков за подписью вождя народов хранится у Алексея Леонтьевича в специальной папочке.
«В Германии потери были страшные – немцы сражались за свою страну очень отчаянно. Один раз мы видели наш расстрелянный батальон – немцы его окружили в лесистой местности и уничтожили. На девчонок-медсестер больно смотреть – у них были разрезаны груди…
А другой случай: взяли населенный пункт, зашли в дом, там лежат застреленные женщина, девушка-подросток и немецкий офицер. Мне и тогда было страшно представить, и сейчас, как он свою семью убивал, а потом сам застрелился…»

Вот такие они… бауэры

– Я в Германии пока был, все дивился. Как они хозяйствовать здорово умеют! Как-то спросил у местного бауэра: «Зачем тебе столько лошадей и коров?» А он мне отвечает: «Если у меня будет мало скотины, будет и плохой урожай…». И показывает на цементную стоковую систему из коровника к огороду. У нас, простите, дерьмо в овраги вывозят, а у них ничего не пропадает… Вот это хозяйственность!

Шура

А дальше… Был Алексей Леонтьевич демобилизован в марте 1947 года, приехал из Берлина в Куйбышев, устроился на авиационный завод имени Сталина.
Почему в Куйбышев? Демобилизованный друг его уговорил. «Что тебе делать там, на Сахалине?»
А вот встретил Шуру в Куйбышеве – сестру этого самого друга – и в три дня понял, что это его судьба. А Шура оказалась не только домовитой и хозяйственной, но и с хорошим «приданым». А «приданое» это – мировая теща! «Никогда не мог понять, когда зятья на своих тещ «бочку катят». Я друзей мог привести после работы – у нас на столе всегда что-то вкусненькое дымилось, а в буфете – бутылочка водки стоит. Один мне все говорил: «Да ты заливаешь! Где это видано, чтобы теща зятю поллитру ставила?» А я ему: «Такое доверие еще заслужить надо!» Да она знала, что я не пьяница. И рукастый был – все в дому сам сделал, все полочки и стеллажики».
И показал мне Алексей Леонтьевич узорные деревянные хлебницы да изящные сувениры, выполненные при помощи стекла, напильника и шлифовки. Все сам делал на праздники да и просто так!
«У Шуры день рождения был 8 марта. Так этот день был самым счастливым в году. Мы все – двое детей, Алла со Славиком, и я – готовились, делали подарки. Вот, например, яхта «Шура», разве плохо? Жена подаркам радовалась как дитя – всех расцелует, обнимет!»
Потому-то и были, наверное, крепкими семьи, что держались они на плаву за счет непотопляемых яхт-Шур…
Я спохватываюсь, что забыла задать «главный вопрос»: «А в Саров-то как вы попали?»
«Да по спецнабору! В марте 1951 года всей семьей и приехали». Алексей Леонтьевич устанавливал оборудование в первые, только что построенные цеха завода «Авангард», где и проработал почти до 90-го года в бригаде такелажников. «Вон, посмотрите, что про меня друзья пишут: и слесарь, и сборщик, и наладчик, и петь, и плясать!»
И стариком себя без малого девяностолетний воин ну совсем не считает! Говорит, что богат – у него дети, внуки, правнуки и… воспоминания.
Несмотря на ранения, контузии и годы, Алексей Леонтьевич сам все может делать по дому, и ежели пострелять, говорит, многим молодым даст фору!
«Я, когда ГТО сдавал, очень метко стрелял: из трех выстрелов – два в «десятку», один – в «девятку». Я бы и сейчас не промахнулся…»
И я не сомневаюсь – конечно, не промахнулся бы! Во всяком случае, шутки-прибаутки юбиляра под стать двадцатилетнему. Так и дальше не унывайте и не болейте, и правнуков уму-разуму учите, Алексей Леонтьевич!

И.Егорова,
фото из архива  А.Лактюшкина